Когда зашла в один из кабинетов Управления лабораторных исследований вещественных доказательств биологического характера областного УГКСЭ, чтобы познакомиться со своей героиней – Ниной ЛОМАКО, женщину не было видно из-за обступивших ее коллег. Они рассматривали стопку принесенных старых фотографий: тут Нина Петровна на семинаре в Одессе с коллегами со всего Советского Союза, здесь – за микроскопом, которые так тяжело было достать в те времена, вот здание лаборатории, где сейчас размещается высшая духовная семинария…

В прошлом году Нина Ломако ушла на заслуженный отдых, проработав в “судебной биологии” 48 лет. В родном подразделении ее всегда встречают с теплотой, уважают за то, что она сделала для развития биологической экспертизы в Гродно. К слову, и сегодня, рассказывая о годах работы, Нина Петровна употребляет местоимение «мы», будто бы и не покидала свой коллектив…

Быть как Зиночка Кибрит

Нина училась в Гродненском медицинском институте на факультете лечебного дела, получала повышенную стипендию и планировала стать терапевтом. На втором курсе вышла замуж за будущего хирурга: сыграли настоящую студенческую свадьбу в общежитии института.

– Как-то во время летних каникул я случайно встретила Игоря Головина, который впоследствии стал начальником медчасти Норильского металлургического завода, дослужился до звания генерала, – начинает свое повествование Нина Петровна. – Он предложил попроситься на работу в 1-й поликлинике. Нас приняла завполиклиникой Сафина, устроила на полставки участковыми терапевтами, и к распределительной комиссии на меня пришла заявка из этого медучреждения.

Но судьба решила преподнести Нине еще одну встречу. Незадолго до экзаменов она вместе с подругой штудировала литературу в библиотеке, которая располагалась в доме купца Муравьева. Когда закончили, подруга предложила зайти на работу к ее маме. «Заодно посмотришь, что такое судебно-медицинская служба», – сказала она. В то время судебные медики размещались в маленьком здании на ул.Пассионарии (ныне ул.Калючинская) рядом с кинотеатром “Гродно”. «Там было всего шесть комнат. Службу возглавлял полковник в отставке Лычковский Анатолий, работали две машинистки, медрегистратор, три общих эксперта, гистолог, два химика, и ни одного биолога. А без биологии следствию было не обойтись, – вспоминает Н.Ломако. – Из Гродно все экспертизы отсылались в столицу и могли длиться до полугода».

Мама подруги Варвара Ивановна Рекуть работала лаборантом в гистологии и предложила Нине попробовать себя в качестве биолога. «Этому в институте нас не учили, хотя медицинскую экспертизу я сдала на 5+. Но больно скучным мне всё это казалось. К тому же, боялась, что придется проводить вскрытия, – делится Нина Петровна. – А Варвара Ивановна взяла меня за руку и завела к Лычковскому. Мы с ним поговорили, и к распределению на меня пришла еще одна заявка: из судебно-медицинской службы. Ее я и выбрала. Хотелось быть похожей на героиню фильма “Следствие ведут ЗнаТоКи” – эксперта Зиночку Кибрит. Она знала ответы на все вопросы и выдавала их в течение нескольких секунд. Это так впечатляло!»

Поначалу Нина Ломако была экспертом, после – старшим экспертом-биологом, стала заведующей судебно-биологической лабораторией, потом передала этот “пост” Инессе Петровне Гутиковой, а та – Светлане Александровне Авгусевич… Но вернемся к самому началу трудовой деятельности Нины Петровны, которая на своем примере подтвердила мудрое высказывание философа Конфуция: «Тот, который передвигает горы, сначала убирает маленькие камешки».

Вот ведь как в жизни бывает

После распределения Нину на 4 месяца направили на кафедру судебной медицины. «Там работал уважаемый во всём Советском Союзе профессор Щёголев Павел Павлович, доцентом был Валерий Чучко: он стал моим куратором. На эту же кафедру отправили Василия Минича, который впоследствии возглавил Лидское межрайонное отделение. Обучение было очень суровым. Валерий Александрович – требовательный преподаватель. Но по исследованиям вещественных доказательств мне дать ничего не могли, кроме того, что было в книгах. А в учебниках об этом писали очень мало, – рассказывает собеседница. – Поэтому попросилась в Минск, в республиканскую судебно-биологическую лабораторию. Там работало всего 5 экспертов, которые давали заключения для всей республики. Обучалась азам профессии четыре месяца, попутно делая простые экспертизы. До сих пор помню самую первую. Она проводилась по делу об убийстве. Отец стал ругать и бить дочь. Та, обороняясь, выставила вперед перочинный нож, которым резала колбасу, и убила его: лезвие вошло прямо в сердце. Тогда я еще подумала: «Какой кошмар… Вот ведь как в жизни бывает».

Из Москвы – со знаниями и… пробирками

Не успела Нина вернуться из Минска, как ее отправили в Москву на курсы специализации. «Это был 1969 год. Курсанты со всего Союза жили на Беговой, там же находилась кафедра судебной медицины, которой заведовала известный профессор Хижнякова Клавдия Ивановна. Нас обучили всему, начиная с того, как правильно держать пипетку и капать вещество в пробирку», – рассказывает женщина. В Москве Нине удалось завязать хорошие отношения с работниками НИИ, откуда гродненским экспертам стали присылать заявки на все семинары, проходившие в СССР. Оснащение в Москве было на высоте, в то время как в гродненской лаборатории посуды для проведения исследований не было. «Преподаватели, узнав, что у всех нас – общие заботы, предложили заказать стеклянную посуду у московского стеклодува, – рассказывает Н.Ломако. – Он изготовил пробирки диаметром 5 миллиметров, особые пипетки с тоненьким носиком и прочее. За эту посуду я заплатила сорок рублей. А мой аванс был 45 рублей. Хорошо, что муж выслал денег на билет». Так хрупкая девушка собственноручно привезла посуду на поезде в Гродно.

– Спустя некоторое время на работу взяли молодую санитарку. А мыть эту посуду – просто наказание! – восклицает Нина Петровна. – Выковырять со дна мелкие кусочки ткани и прочее – это была трудоемкая работа! Однажды санитарке, видимо, стало невмоготу, и она вышвырнула посуду на мусорку. Кинулись мы во двор, а там горочка лежит. У меня чуть обморок не случился! Собрали, помыли, принялись дальше работать. Но я задалась целью найти стеклодува. И нашла. Гена Чернышев впоследствии 15 лет снабжал нас посудой.

Дырявый стол и слёзы из-за микроскопа

В здании на ул.Пассионарии когда-то была кухня, где питались сотрудники. Ее решили отдать биологам в качестве лаборатории. Там установили мойку, металлический шкаф для хранения вещдоков. Стол был только один, поэтому собирали мебель по всему городу. «Мне достался дырявый – из морга, на котором санитары, видимо, что-то гладили: остался след от утюга», – вспоминает Нина Петровна.   А за микроскоп ей однажды вообще довелось сражаться: «Хороший микроскоп я выклянчивала три года: ездила в “Медтехнику”, обращалась в облздравотдел. Наконец получила его, а наш водитель вы-звался помочь занести микроскоп в лабораторию. Но, поднявшись на второй этаж, прошел мимо моей лаборатории и направился в кабинет к начальнику службы Андрееву. Я бегом за ним. Владимир Сергеевич говорит: “Отдадим микроскоп эксперту, которому кандидатскую надо писать”. У меня слёзы градом. В итоге сжалились надо мной. Взяла я микроскоп в охапку и унесла», – эмоционально повествует Нина Петровна.

Предмет исследования – всё вокруг

В 1970 году в Херсоне состоялся Всесоюзный пленум общих судебных экспертов и экспертов-биологов, в числе которых была и Ломако. Она познакомилась с новыми видами исследований и, вернувшись в Гродно, стала внедрять их в лаборатории. К 1972 году подразделение вышло на всесоюзный уровень, здесь даже провели семинар, гости которого были впечатлены работой принеманских экспертов. В этом же году лаборатория переехала в здание семинарии на ул.Парижской Коммуны, где до этого располагалась областная санстанция. Несмотря на то, что появились новые методы исследований, и сегодня эксперты продолжают использовать многие из тех, что внедрила Нина Петровна. «Ведь всё течет, всё меняется, – констатирует она. – Когда в Москве образовалась первая лаборатория по изучению ДНК, эксперты по всему Союзу стали “завистливо” вздыхать. Это были дорогостоящие виды исследований, тем не менее постепенно они внедрялись везде. В 1995 году генетиче-ские экспертизы начали проводить в Минске, в Гродно – только с 2006-го».

Чего только ни доводилось исследовать экспертам-биологам! «Бывало, приносит следователь мешок, а в нём – шапка вязаная. И по ней “бродят” то ли блохи, то ли клопы, – удивляет Нина Петровна своим рассказом. – Однажды не выдержала, купила “Дихлофос”. Вышли с лаборанткой на улицу, открыли мешок с шапкой, побрызгали, завязали, только потом стали с ней работать. Вообще, предметом нашего исследования может быть всё, что окружает человека. Биологи выявляют и исследуют всевозможные субстанции человече-ского организма: волосы, кровь, ногти, слюну, пот и т.д.»

***

«Мне всегда хотелось, чтобы наша лаборатория была на хорошем уровне, чтобы мы приносили ощутимую пользу следствию», – подытоживает Нина Ломако, которая отдала “судебной биологии” почти полвека. Можно с уверенностью сказать, что фраза, сказанная однажды Софией Ротару, про нее: «Состояние счастья, уверяю вас, можно испытывать каждый раз, когда занимаешься любимым делом».

Ольга Махнач
Фото автора и из личного архива Н.Ломако