Об отце заместителя председателя Совета ветеранов управления Государственного комитета судебных экспертиз по Гродненской области Светланы Александровны Авгусевич.

Полицаи заживо сожгли 149 человек, в том числе 76 детей.

Согласитесь, сложно даже представить, что не так давно в нашем городе среди гродненцев жил человек, в паспорте которого значилось место рождения – деревня Хатынь. Да, та самая Хатынь, жестоко сожженная вместе с жителями 22 марта 1943 года. Хатынь, так и не возродившаяся после страшной войны, потому что некому было ее возрождать: в жутком огне фашисты и их прислужники полицаи заживо сожгли 149 человек, в том числе 76 детей. 
Сегодня на месте деревни Хатынь величественный мемориал, известный всему человечеству. 26 символичных дымоходов на месте сгоревших домов. И целое поле обелисков, их 132, с названиями сел в разных районах Беларуси, не существующих на современных картах. Тишина здесь особо звенящая, время от времени ее нарушает звон колоколов. Их тоже 26 – столько, сколько было домов, наполненных жизнью. Крайним был дом Александра Петровича Желобковича – того самого, который позже жил в Гродно. В Хатыни вся его родня, шагнувшая в пламени в вечность. Черные буквы утоплены в нишу на дымоходе и скорбно перечисляют тех, кто здесь жил и сгорел заживо:

Желобкович Петр Антонович.
Желобкович Степанида Алексеевна.
Желобкович Оля, 15 лет.
Желобкович Лида, 10 лет.
Желобкович Стася, 7 лет.
Желобкович Рая, 3 года. 

А Саша выжил. Я познакомился с ним в Гродно в 1983 году. Он, подполковник Советской Армии в запасе, работал референтом областной организации общества «Знание». Не так давно его семья справила новоселье в новой девятиэтажке, куда в большую трехкомнатную квартиру он вселился с супругой Ниной Петровной, дочерью Светланой и сыном Николаем. Своими руками довели все до ума, а из самых дорогих вещей были фотографии с историей уже его семьи – счастливыми детскими лицами – продолжением его рода, чудом оставшегося на земле. Спокойный, рассудительный, крепкого телосложения, Александр Петрович, когда мы встретились, внимательным взглядом несколько минут изучал меня. Потом понимая, что я не отстану, начал свой рассказ, а я чувствовал внутреннюю боль, с которой он это делал…

Саша Желобкович родился в 1930 году, жил  в Хатыни с родителями и четырьмя сестричками в просторном доме, срубленном еще дедом. Дом стоял с краю деревни, недалеко у леса, что тоже немаловажно было для отца, профессионального лесничего, знающего в лесу все. В свои неполных 13 лет Саше доводилось помогать отцу, и он тоже хорошо знал лес и его  тропинки. Жили в деревне дружно, пока внезапно обрушившаяся война не внесла свой расклад. 

Хатынцы активно помогали партизанам, кормили, устраивали на ночлег. Вот и накануне трагедии, переночевав, группа партизан ушла на задание. Никто из жителей не знал, что ранее на шоссе они подорвали несколько машин, в одной из которых был уничтожен важный эсэсовец. Фашисты стали преследовать партизан, вызвали подмогу карателей-полицаев из Плещениц. Из Логойска прибыли эсэсовцы. В послеобеденное время деревню окружили, завязался бой с партизанами. Услышав выстрелы, родители выскочили из дома, подсадили сына Сашу на лошадь, и она быстро понесла его к спасительному лесу, а затем знакомой тропинкой километров семь к деревне Замостье, где жили его тетя Мария – родная сестра Сашиного отца с мужем Михаилом. Мальчишка даже не мог предположить, что в последний раз видел в Хатыни живыми своих папу и маму, сестричек Олю, Лиду, Стасю, маленькую трехлетнюю Раю. Он рвался вернуться назад, но только на рассвете дядя Миша запряг лошадь и повез в Хатынь. Еще догорали головешки на месте всех 26 сожженных домов, о которых напоминали лишь закопченные кирпичные дымоходы. Его дома тоже не было – вся семья, согнанная карателями в сарай в центре деревни, живьем вместе со всеми сельчанами сгорела в огне… Саша всю жизнь помнил, как  хоронили погибших жители соседних деревень, в том числе родственники. Три креста установили на месте захоронения хатынцев. Сколько слез тогда было выплакано от отчаяния и бессилия, что он, мальчишка, не смог защитить родных. Это уникальное фото трех крестов на могилах, сделанное им самим, теперь есть и в музее Хатыни. 

Что было потом? Огонь Хатыни сжег его детство. Некоторое время жил в соседней деревне у дяди Миши. Потом, когда немцы и каратели начали блокаду, мирное население спасалось в лесах рядом с партизанами. Но в боевых действиях не участвовал. И вот новое горе – за связь с партизанами гитлеровцы в гестапо зверски замучили его дядю Мишу, партизана-подпольщика. 

В 1944 году Советская Армия освободила родную землю. Плещеницкий детский дом, куда попал, стал второй школой Саши Желобковича, хотя учиться он начал еще до войны. Экстерном здесь сдавал сразу несколько пропущенных в войну школьных классов. И понял для себя, что на этой земле он должен стать защитником. Поступил в подготовительную артиллерийскую школу и очень гордился своей первой военной формой маленького советского солдата. Затем артиллерийское училище, служба на Дальнем Востоке. С женой, Ниной Петровной, коренной москвичкой, он познакомился в Москве, куда приехал за новым назначением после службы на Сахалине и Курильских островах. На третий день знакомства сделал предложение. Через неделю была свадьба. И, получив назначение в Среднюю Азию (Казахстан), уехал туда с молодой женой. Потом был перевод в Туркмению с пятнадцатидневным ребенком на руках. Этой девочкой была дочь Светлана. И снова учеба, на этот раз в Ленинградской военной ракетно-артиллерийской академии. В Ленинграде родился сын Коля. И снова дороги. После академии направлен в Белорусский военный округ. Во время службы в Гродно, который ему понравился, избирался  депутатом городского Совета  народных депутатов. Еще служил в Бресте и Центральной группе советских войск в Чехословакии. Прошел достойный офицерский путь от лейтенанта до подполковника. После ухода по состоянию здоровья в запас вернулся с семьей в Гродно. Был приглашен на работу референтом в Гродненскую областную организацию общества  «Знание». Конечно, хатынская трагедия сказалась на его здоровье. Он ничего не забыл из своего детства, не имел права…

В 1966 году руководитель республики Пётр Миронович Машеров, изучив документы и многочисленные обращения общественности, принял решение создать на месте хатынской трагедии величественный мемориал, создание которого курировал лично. Александр Петрович тоже посильно участвовал в создании музея комплекса, давал советы и уточнения его создателям. Кинохроника сохранила кадры открытия мемориала 3 июля 1969 года. Мир услышал дрожащий от волнения голос единственного выжившего взрослого свидетеля трагедии кузнеца Иосифа Каминского, ставшего прообразом главной шестиметровой фигуры несломленного старика с мертвым ребенком на руках. Там же выступал с ярким обличением фашизма тогда еще военный человек, майор, чудом спасшийся мальчишка – Александр Петрович Желобкович. Его пригласили на торжество из Чехословакии, где служил. Теперь эти кинокадры и фотографии – достояние истории. Уйдя в запас по состоянию здоровья и вернувшись в Гродно, он  часто бывал в Хатыни, возил туда свою семью, дышал родным воздухом. В 1994 году Александра Петровича не стало. Теперь его дело продолжают Нина Петровна и дети. Они также  бывают в Хатыни, знают там все. Дочь Светлана Александровна Авгусевич после окончания мединститута и ординатуры более 30 лет работала государственным судебно-медицинским экспертом. В настоящее время является заместителем председателя совета ветеранов управления Государственного комитета судебных экспертиз по Гродненской области. Семья Александра Петровича бережно хранит  уникальную историю Хатыни. Сын Николай работает в  Департаменте охраны. В семье внучки Александра Петровича Галины, логопеда по образованию, подрастают его правнуки – Елисей, ученик третьего класса, и маленькая Ева. Так что к Хатыни протянуты прочные родственные нити и из нашего города Гродно. 

Ну а я до сих пор помню эту историю, дружу с семьей Желобкович и как журналист, когда-то впервые рассказавший о хатынском мальчишке на страницах всесоюзной газеты «Комсомольская правда» (22 марта 1983 года), горжусь этим мужественным человеком с твердым стержнем внутри, который своей жизнью преподал всем нам яркий пример патриотизма и любви к Беларуси.

СПРАВКА
После войны Александр Петрович узнает, что акция уничтожения Хатыни была проведена 118-м  гитлеровским батальоном СС Дирлевангера и полицаями из числа предателей, одним из командиров  которых был Григорий Васюра. В ноябре-декабре 1986 года в Минске состоялся процесс над Григорием Васюрой, где А.П. Желобкович участвовал как свидетель, что потребовало от него много сил и здоровья. Во время суда (дело №104 объемом в 14 томов) было установлено, что палачом Васюрой лично были уничтожены более 360 мирных женщин, стариков, детей, в том числе и  в Хатыни. Решением военного трибунала Белорусского военного округа Григорий Васюра признан виновным и приговорен к расстрелу. Приговор приведен в исполнение. Понесли справедливое возмездие и другие хатынские палачи.