Судмедэксперты помогают правоохранительным органам не только установить злоумышленника или найти орудие преступления, но и диагностировать причины смерти человека от различных заболеваний и внешних причин. Здесь важную роль играют лабораторные исследования. Профильные эксперты точно установят, чем болел человек накануне смерти, даже если он никогда не обращался к врачам. О непростой профессии эксперта-биохимика и нелегкой работе, в которой все равно находится место для приятных моментов, БЕЛТА рассказала начальник отдела биохимических экспертиз управления Государственного комитета судебных экспертиз по Минску Юлия Алексеева.

В судебную экспертизу Юлия Алексеева пришла в 1998 году после окончания Витебского медуниверситета. На выбор профессии повлияла особая любовь к токсикологической и аналитической химии. Еще во время учебы будущий эксперт увлекалась исследованиями и опытами. В итоге и распределилась на должность эксперта-химика.

"Человека нет. Но работать нужно"

- Помните свою первую экспертизу?

- Это была молодая девушка, 15 лет. Она отравилась различными таблетками. То есть у нее случилась, видно, какая-то личная трагедия, и она выпила несколько видов таблеток, в том числе такие препараты, которые не оставляли ей шансов на жизнь.

Для меня было шоком, что это молодая девушка, и она оказалась у меня, как говорится, в работе. Мы исследовали кровь, внутренние органы. Находили эти вещества. Это произвело на меня очень большое впечатление - то, что моя работа все-таки достаточно важная, ответственная, требует много усилий, в том числе и эмоциональных.

Следом эксперт вспоминает еще случай: на исследование поступил труп молодого человека, его нашли на улице. В мышечной ткани было обнаружено пониженное содержание гликогена, а значит, пришли к выводу эксперты, он умер в результате переохлаждения.

- То же самое - было эмоционально тяжело. Но я понимала, что это работа, ее нужно делать. Докопаться до причины смерти, помочь общему эксперту найти именно причину - в чем причина ухода из жизни этих молодых людей. Внутренне всегда переживаешь, что ребенка нет. Человека нет. Но работать нужно, и мы идем дальше.

Эксперты часто сталкиваются со случаями отравления наркотиками и психотропами

- Вы в профессии уже четверть века. Как за это время изменились экспертизы?

- За последние годы проделана действительно большая работа. И в химии, и в биохимии - именно судебной. Мы стараемся идти в ногу со временем.

В химии развивается все: появляются новые бытовые ядохимикаты, растворители, технические жидкости. Создается много новых лекарств. Появляются новые наркотики, психотропные вещества. Это все синтезируется, и мы должны идти в ногу с ними, чтобы, столкнувшись с каким-то неизвестным ядом, могли его обнаружить, дать ему количественную оценку и понимать, был ли он причиной смерти.

Юлия вспоминает, что в 2000-х годах было очень много экспертиз на клофелин. Этот препарат использовался грабителями, которые хотели "вывести из строя" свою будущую жертву. О таких случаях много писали в СМИ. Но тогда экспертам было очень сложно находить клофелин в крови человека: оборудование того времени не позволяло это делать.

- Я вспоминаю 1998 год: у нас были простые газовые хроматографы (прибор для разделения смеси веществ методом хроматографии, основанном на распределении компонентов между двумя фазами - подвижной и неподвижной. - прим. ред.). Им уже на тот момент было по 10–20 лет. А в последние годы мы купили новые хромато-масс-спектрометры. Это высокочувствительные приборы, которые дают возможность определять очень низкие дозы наркотиков, психотропных веществ, лекарственных препаратов.

Судебно-медицинские эксперты часто сталкиваются со случаями отравления наркотиками и психотропами. При этом далеко не всегда известно, каким именно веществом отравился погибший. Общий эксперт во время вскрытия отбирает биологические объекты (кровь, внутренние органы) и передает их коллегам химикам и биохимикам, чтобы те помогли установить точную причину смерти. Химики выясняют, каким именно веществом отравился их "пациент". А биохимики устанавливают, как оно повлияло на организм. То есть что стало причиной смерти в результате употребления этого вещества: остановка дыхания, почечная или печеночная недостаточность, сердечный приступ и так далее.

"Это очень тяжелый груз, с этим жить"

- Врачи и эксперты, наверное, со временем становятся циниками?

- Мы, по крайней мере я, стараемся абстрагироваться от того, что перед нами труп, человек, который когда-то ходил, гулял, у него были свои увлечения, а сейчас это наша работа. К работе привыкаешь. Но иногда какие-то случаи выбивают из колеи. Берут за душу.

Бывают вроде бы и простые случаи - в плане определения, обнаружения ядов. Но тебя берет за душу. Особенно если это дети, младенцы, новорожденные. Это очень тяжелый груз, с этим жить. Но мы стараемся свою работу воспринять в данный момент как работу: провести исследование и дойти до истины.

- Получается, это и самое тяжелое в профессии - абстрагироваться от работы?

- Вы должны понимать, что у нас много экспертиз в работе. Бывает одновременно и две, пять, десять. В каждой мы видим фамилию, год рождения, обстоятельства смерти: где этот человек был обнаружен, как он попал в эту ситуацию. Когда начинаешь углубляться в этот вопрос, конечно, душа просто рвется. А когда пытаешься немножечко абстрагироваться и сделать свою работу, становится чуточку легче ее выполнять. Становишься более объективным, когда не думаешь о том, что это ребенок, что с ним случилось, может, ему не оказали вовремя помощь, а может, могли бы его спасти.

Как с той девушкой, которая была у меня в первый раз. Ее успели доставить в больницу, но она приняла так много таблеток… Были пустые конвалюты - десять, десять, десять… Когда нам принесли их, мы увидели, что шансов у нее действительно не было. Вот в такие моменты хочется быть объективным.

Или случаи с обнаружением наркотиков. Искать наркотические вещества тоже достаточно сложная задача. А если человек проходит освидетельствование, на эксперте тогда лежит еще больший груз ответственности. Ведь из-за наличия факта приема, если мы найдем в его организме наркотики, у человека дальше судьба может сложиться по-иному. А если какая-то экспертная ошибка? Конечно, мы делаем все, чтобы у нас таких ошибок не было. Но мы должны полностью отдаться своей работе, вникнуть в нее, проникнуться в эту экспертизу и быть объективными, не зависеть ни от этого человека, ни от потерпевшего, ни от правоохранительных органов.

"Это было достижение - мы победили неизвестную таблетку"

- Обычно еще хочется узнать, что самое приятное в работе, но теперь не знаю, применимо ли это к вашей профессии...

- Я очень люблю свою работу и профессию. Есть приятные моменты, и они придают силы делать что-то дальше. Очень хочется развивать биохимию, вводить новые исследования, помогать общему эксперту ставить правильный диагноз и определять причину смерти.

Меня радует, когда есть сложная задача, экспертиза, которая заведомо может быть трудновыполнимой. Особенно это было раньше, когда технические возможности у нас были не на таком высоком уровне, как сейчас. У меня даже бывали случаи, когда я проводила экспертизу, а мне говорили: "Юлия Андреевна, не получится ее сделать - пишите, что не представляется возможным". Мне принесли таблетку, которую изъяли у наркоманов. Вещество было неизвестным. У нас таких наркотиков не использовали. Я говорю: "Хорошо, дайте мне две недельки". Я нашла изумительную литературу по медицинским исследованиям двух наркотических веществ и сделала эту экспертизу. Когда я через месяц выдала два вещества: что это за содержание, у меня была такая гордость в душе, что я порхала по коридору. Для меня это было достижение - мы победили эту неизвестную таблетку. Такие случаи придают силу.

- А какая самая сложная экспертиза?

- У нас в биохимии самое сложное даже не методика определения показателей, а именно получение биообъектов. Обнаружили труп - нужно правильно и вовремя отобрать объекты для исследования. Если труп подгнивший (бывают трупы, висящие в лесу), нам доставляют такие объекты на биохимию, а мы не можем помочь из-за гнилостных изменений. Поэтому мы внедрили исследование нового, альтернативного объекта - стекловидного тела. Оно не так подвергается гниению, как мышечная ткань, кровь, внутренние органы.

Не менее сложный случай, когда к экспертам привозят обгоревший, практически обугленный труп. Специалистам важно установить: человек во время пожара был еще жив и отравился угарным газом или это, например, была криминальная смерть и попытка скрыть следы убийства. Когда от человека не осталось ни крови, ни мышечной ткани, ни внутренних органов, есть надежда, что получится исследовать на угарный газ красный костный мозг.

При экспертизе трупов, обнаруженных на пожарах, биоматериал исследуется не только на присутствие угарного газа как основного источника отравления, определяются и другие высокотоксичные продукты горения, например цианиды. При горении некоторых строительных и отделочных материалов, особенно пластика, образуется ядовитый газ - если вдохнуть его, может наступить смерть. Только в 2022 году выполнено около 70 таких экспертиз.

Достаточно актуальна в наше время и проблема внезапной смерти от сердечно-сосудистых заболеваний, особенно среди молодых людей и даже подростков. Пламенный фотометр помогает экспертам определить количество калия и натрия в миокарде и диагностировать внезапную остановку сердца и ее причины.

"Наверное, кажется, что должна проявляться какая-то жесткость, да?"

- А как вы отвлекаетесь от работы?

- Увлечения у меня связаны с природой. Я очень люблю рисовать, ездить на велосипеде к нашим озерам. Очень люблю Витебщину, Ушачские озера. Я выросла в деревне. У нас было свое хозяйство, сад, огород. И меня тянет в ту среду, я там отдыхаю душой. Но в то же время я где-то еду, смотрю природу, и меня начинает тянуть на работу. Я дома скучаю по работе. А прихожу на работу, делаю одну экспертизу, вторую, третью - начинаю выдыхать и говорить: "Ой, хочу домой". То есть меня там тоже что-то ждет, что-то приятно. Поэтому я рисую, вышиваю крестиком. Меня это успокаивает и отвлекает от тяжелой и напряженной работы, которая требует полной концентрации, сосредоточения. Всего себя надо отдать здесь и сейчас этой работе, потому что по-другому нельзя.

- Вы верующий человек?

- Да, я верующий человек. Я верю в то, что есть Бог. Что к людям надо относиться по совести, по справедливости. И на фоне этой веры мне хочется делать добро. Мне очень нравится помогать. Особенно старушкам. Я не могу даже говорить об этом без эмоций, потому что старшее поколение для нас - образец. Они когда-то были молодыми, что-то делали для нас. А сейчас мы можем что-то сделать для них. Для меня помощь пожилым людям очень важна.

Хотя моя профессия кажется достаточно сложной. Наверное, кажется, что должна проявляться какая-то жесткость, да? Какая-то трезвость ума. Но я в душе мягкий человек. И очень эмоциональный. Мне хочется всегда помочь коллегам, я никогда не отказываю. В любом коллективе, где бы я ни работала, всегда восхищаюсь людьми. Я здесь работаю чуть больше года, но, если честно, коллектив очень замечательный. Это дорогого стоит.

---

Источник информации: "БЕЛТА"