Подробности трагедии в Мачулищах, где мать выбросила в мусоропровод новорожденную девочку, следователи пока устанавливают. Малышка чудом выжила и уже приходит в себя, женщину отправили на комплексную судебную психолого-психиатрическую экспертизу. В 2016 году это не первый случай, когда ребенок оказывается ненужным собственной маме. О том, почему родительницы совершают столь отчаянные поступки, о чем в тот момент думают и чего потом боятся, TUT.BY расспросил эксперта-психолога Владимира Семенова.

Владимир Семенов с матерями-детоубийцами работает на протяжении 13 лет. Собеседник уточняет, к ним на экспертизу поступает лишь часть таких женщин: в отношении кого-то экспертизы не назначаются, а кому-то их проводят в регионах.

— К счастью, случаев, когда у мамы поднимается рука на только родившегося малыша, немного, и подобные экспертизы проводятся редко. С января к нам попали дела всего двух матерей-детоубийц. Одна из них жительница Мачулищей. Работать с ней мы только начали, — рассказывает специалист.

Несколько лет назад эксперты-психологи собрали и проанализировали экспертизы, которые проводились в Беларуси в отношении мам, подозревавшихся (обвинявшихся) в убийстве новорожденных в 2008—2012 годах, — а это 31 дело.

— Время идет, но мотивы, причины, да и социальный портрет таких женщин в основном не меняется. Поэтому остановимся на результатах того исследования, — говорит Владимир Семенов.

— Что толкает женщин на убийство малыша?

— Мотивы могут быть разные — в основном материальные или бытовые. Общаясь с нами, женщины рассказывали, что в семье проблемы с деньгами, что они не могут содержать еще одного ребенка. Или, предположим, у них уже есть дети и они с мужем больше не хотят.

Беременность в каждом случае была нежелательной, а будущий малыш виделся обузой, кем-то лишним. К врачам такие мамы, конечно, не обращались. На учете у гинеколога из 31-й состояла всего одна. И то, только потому, что попала на прием к терапевту, а тот, заподозрив неладное, отправил ее в женскую консультацию. Хотя потом на плановых осмотрах она все равно не появлялась.

Вообще, от родных и знакомых свое «интересное» положение эти мамы стараются скрывать. А на неудобные вопросы типа «Ты беременна?» отвечают категорически: «Нет». И это притом что о своем состоянии они начинают догадываться уже с первого-третьего месяца беременности.

— Выходит, она месяцами вынашивает мысль о том, что убьет ребенка?

— Нет, во многих случаях женщины думают, что проблема решится сама собой. Почти у каждой есть объяснение тому, как она хотела поступить после родов — пойти в последний момент к врачу, рассказать родственникам, оставить малыша в больнице. По крайней мере, такие версии они озвучивают. А как оно на самом деле, никто, конечно, не скажет.

— Почему?

— Кто же признается в том, что хотел убить. Это ведь уже умышленное преступление, умысел — отягчающее обстоятельство. А значит, наказание будет более строгим.

— Неужели женщинам после того, что они сделали, еще и себя жалко?

— О том, что произошло, многие из них говорят очень спокойно, даже хладнокровно. Их больше заботят последствия трагедии, а не смерть нежеланного ребенка. Конечно, во время общения некоторые матери плачут, но не из-за детей, а потому что эта ситуация стала известна окружающим. К тому же они боятся наказания.

«От осознания того, что она беременна, ей некомфортно и неприятно»

— В момент преступления женщины, которые убивают новорожденных, вменяемы?

— Психическое расстройство эксперты-психиатры выявили только у 25,8% исследуемых женщин: 3,2% из них признаны уменьшено вменяемыми и столько же — невменяемыми. Остальные — чуть более 70% — в момент преступления были совершенно здоровы, не состояли на учете у нарколога и психиатра. Во время трагедии они осознавали произошедшее и руководили своими действиями. Делали все это осознанно, продуманно и целенаправленно.

Хотя, как показала экспертиза, у 19,4% из этих здоровых мам во время родов эмоциональное состояние было нарушено. Данный факт не избавил женщин от уголовной ответственности, но в суде учитывался как смягчающее обстоятельство.

Отмечу также, что почти все женщины, проходившие экспертизу, в социально-бытовом плане характеризовались положительно: кто-то работал, кто-то собирался поступать, кто-то находился в декрете по уходу за другим ребенком.

— А как же послеродовая депрессия, о которой все говорят?

— Нет, о послеродовой депрессии тут речь не идет. Послеродовая депрессия развивается постепенно, спустя время после появления малыша. Пострадать от такой агрессии могут дети, которых с мамами уже выписали из роддома.

— Можно ли нарисовать какой-то общий портрет такой мамы-детоубийцы?

— Средний возраст 26,9 лет. Самой младшей из рожениц было 16, самой старшей — 49. В основном это сильные, волевые женщины, готовые принять важное решение. Большинство из них на момент преступления были не замужем и жили с родителями или сожителем. У девяти обвиняемых убитый малыш — первенец. У двоих до трагедии было четыре и пять детей, соответственно. У остальных один-три.

— Но как хорошая мама, у которой, предположим, двое детей, может запаковать третьего в пакет и выбросить в мусор?

— Каждая из этих беременностей нежелательная. С самого начала у женщины происходит отчуждение плода. Она не любит этого ребенка, не привязана к нему. От осознания того, что она беременна, ей некомфортно и неприятно. Поэтому избавиться от такого малыша для женщины — это как избавиться от неудобной ситуации. Для них это проблема, и решают они ее всеми возможными способами — оставляют ребенка без еды, душат, выбрасывают в мусоропровод. За 13 лет, сколько я занимаюсь судебно-медицинскими экспертизами, случай в Мачулищах первый, когда после трагедии малыш остался жив (Владимир Семенов имеет в виду только те случаи, после которых женщин привозили на экспертизу в центральный аппарат Госкомитета судебных экспертиз. — Прим. TUT.BY).

«Обычно мужья довольствуются тем, что им сказали. Мол, не беременна, вот и хорошо»

— А что сами женщины об этом говорят? Как оправдываются?

— Говорят: не собирались причинять вред ребенку, это случайность. Врут, что малыш родился мертвым. Иногда обвиняют в безразличии родных, мужей или сожителей, из-за которых они не могли рассказать о своей беременности. Был случай, когда несовершеннолетняя мать полностью отрицала всякую причастность к преступлению, ссылаясь на то, что никакого убийства не помнит.

— Многие так оправдываются?

— Большинство утверждают, что не помнят именно момент убийства. Для многих из них такое «я не помню» равно «я не делала», а, следовательно, не особо виновата.

— А как родные, неужели никто ничего не слышит и не знает?

— С родственниками мы напрямую не общаемся, но их показания есть в материалах дела. Часто они говорят, что сомневались по поводу «интересного» положения близкого человека.

— Сложно не заметить живот на девятом месяце!

— Комплекция у всех разная. У полных женщин живот может быть незаметен, как и у худых — особенно, когда он совсем небольшой. Плюс свободная одежда. Вести себя эти женщины стараются как обычно, не жалуются на боли или тошноту.

— Ладно соседям можно соврать, что поправилась, но мужу?!

— Мне тоже сложно представить, как муж, особенно если это уже не первый их ребенок, не замечает перемен, происходящих с супругой. А может, ему просто удобно их не замечать, особенно если ребенок только бремя для семьи. Обычно мужья довольствуются тем, что им сказали. Мол, не беременна, вот и хорошо.

— Рожают эти матери в основном дома, а роды — процесс не тихий…

— Для родов они стараются найти уединенное место. К тому же схватки случаются в разное время, когда дома никого может и не быть. По словам самих матерей, почувствовав, что процесс пошел, они пытаются уединиться в ванной или туалете — комнате, где можно, стерпев боль, родить и потом совершить гигиенические процедуры.

«Латентность таких преступлений достаточно высока»

— Неужели женщины думают: то, что они сделали, можно сохранить в секрете?

— Ну вы хотите детально продуманного убийства! Они же не профессиональные преступницы. Конечно, они надеются, что об их поступке не узнают. На моей памяти был случай, когда женщина, родив ребенка, закопала его в огороде. Однако вскоре у нее случилось кровотечение, она попала в больницу, и только тогда, после обследования, врачи поинтересовались, где малыш? В ходе раскопок на участке был обнаружен труп еще одного новорожденного, рожденного до этого.

Подобный случай позволяет задуматься о латентности таких преступлений. Есть все основания думать, что она достаточно высока. Особенно в сельской местности, где у женщины больше возможностей скрыть свою беременность и ее последствия. И если не случилось кровотечение или нет бдительных соседей, никто и не догадается, что с тобой что-то произошло.

— Но как самому жить с этим знанием?

— Поймите, для них будущий ребенок — даже не человек. Это что-то, что им мешает, и от чего хочется поскорее избавиться.

Помню историю, когда в мусорном контейнере многоэтажки нашли тельце малыша. Милиция обошла все квартиры: может, что видели? Были они и у мамы этого малыша. Разговаривали, и она ничем себя не выдала. А потом выяснилось, что, когда милиционеры ушли, они с сожителем даже обсуждали, как это женщина, выбросившая ребенка, могла так поступить.

— Есть у этой беды какие-то решения?

— Один из самых удачных способов избежать таких трагедий — это установить бэби-боксы. Во многих странах Европы они, например, есть.

— Но сегодня оставить нежеланного малыша можно в любом медучреждении…

— Написав при этом заявление, в котором объясняешь, почему ты отказываешься от малыша. Вся эта открытость явно не вписывается в планы женщины, которая девять месяцев прятала свою беременность от всех.

Конечно, в том, что мать, как кукушка, подбрасывает в бэби-бокс ребенка, нет ничего хорошего. Но, по крайней мере, малыш останется жив, а это, на мой взгляд, гораздо важнее в данной ситуации.

Материал TUT.BY